Жил себе дед да баба, у них был один сыночек Ивашечко, они его так-то уж любили, что и сказать нельзя! Вот просит Ивашечко у отца и матери:
— Пустите меня, я поеду рыбку ловить.
— Куда тебе! Ты еще мал, пожалуй, утонешь, чего доброго!
— Нет, не утону, я буду вам рыбку ловить: пустите!
Баба надела на него белую рубашечку, красным поясом подпоясала и отпустила Ивашечка.
Вот он сел в лодку и говорит:
Човник, човник, плыви дальшенько!
Човник, човник, плыви дальшенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, притащилась баба на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть и пить принесла.
А Ивашко говорит:
Човник, човник, плыви к бережку:
То меня матинька зовет.
Челнок приплыл к бережку, баба забрала рыбу, накормила-напоила своего сына, переменила ему рубашечку и поясок и отпустила опять ловить рыбку.
Вот он сел в лодочку и говорит:
Човник, човник, плыви дальшенько!
Човник, човник, плыви дальшенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, притащился дед на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть и пить принес.
А Ивашко:
Човник, човник, плыви к бережку:
То меня батинька зовет.
Челнок приплыл к бережку, дед забрал рыбу, накормил-напоил сынка, переменил ему рубашечку и поясок и отпустил опять ловить рыбку. Ведьма слышала, как дед и баба призывали Ивашку, и захотелось ей овладать мальчиком. Вот приходит она на берег и кричит хриплым голосом:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко слышит, что это голос не его матери, а голос ведьмы, и поет:
Човник, човник, плыви дальшенько,
Човник, човник, плыви дальшенько:
То меня не мать зовет, то меня ведьма зовет.
Ведьма увидела, что надобно звать Ивашку тем же голосом, каким его мать зовет, побежала к кузнецу и просит его:
— Ковалику, ковалику! Скуй мне такой тонесенький голосок, как у Ивашкиной матери, а то я тебя съем!
Коваль сковал ей такой голосок, как у Ивашкиной матери. Вот ведьма пришла ночью на бережок и поет:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко приплыл, она рыбу забрала, его самого схватила и унесла к себе. Пришла домой и заставляет свою дочь Аленку:
— Истопи печь пожарче да сжарь хорошенько Ивашку, а я пойду соберу гостей
— моих приятелей.
Вот Аленка истопила печь жарко-жарко и говорит Ивашке:
— Ступай, садись на лопату!
— Я еще мал и глуп,
— отвечает Ивашко,
— я ничего еще не умею
— не разумею, поучи меня, как надо сесть на лопату.
— Хорошо,
— говорит Аленка,
— поучить недолго!
— и только села она на лопату, Ивашко так и барахнул ее в печь и закрыл заслонкой, а сам вышел из хаты, запер двери и влез на высокий-высокий дуб.
Ведьма приходит с гостями и стучится в хату, никто не отворяет ей дверей.
— Ах, проклятая Аленка! Верно, ушла куда-нибудь играть.
Влезла ведьма в окно, отворила двери и впустила гостей, все уселись за стол, а ведьма открыла заслонку, достала жареную Аленку
— и на стол: ели-ели, пили-пили и вышли на двор и стали валяться на траве.
— Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись!
— кричит ведьма.
— Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись!
А Ивашко переговаривает ее с верху дуба:
— Покатайся, поваляйся, Аленкина мясца наевшись!
— Мне что-то послышалось,
— говорит ведьма.
— Это листья шумят!
Опять ведьма говорит:
— Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись!
А Ивашко свое:
— Покатися, повалися, Аленкина мясца наевшись!
Ведьма посмотрела вверх и увидела Ивашку, бросилась она грызть дуб
— тот самый, где сидел Ивашко, грызла, грызла, грызла
— два передних зуба выломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит:
— Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы, а не то я тебя съем!
Коваль сковал ей два железных зуба.
Воротилась ведьма и стала опять грызть дуб, грызла, грызла, и только что перегрызла, как Ивашко взял да и перескочил на другой, соседний дуб, а тот, что ведьма перегрызла, рухнул наземь. Ведьма видит, что Ивашко сидит уже на другом дубе, заскрипела от злости зубами и принялась снова грызть дерево, грызла, грызла, грызла
— два нижних зуба выломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит:
— Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы, а не то я тебя съем!
Коваль сковал ей еще два железных зуба. Воротилась ведьма и стала опять грызть дуб. Ивашко не знает, что ему и делать теперь, смотрит: летят гуси-лебеди, он и просит их:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки,
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
— Пущай тебе середине возьмут,
— говорят птицы.
Ивашко ждет, летит другое стадо, он опять просит:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки,
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
— Пущай тебя задние возьмуть.
Ивашко опять ждет, летит третье стадо, он просит:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки,
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
Гуси-лебеди подхватили его и понесли домой, прилетели к хате и посадили Ивашку на чердак.
Рано поутру баба собралась печь блины, печет, а сама вспоминает сынка:
— Где-то мой Ивашечко? Хоть бы во сне его увидать!
А дед говорит:
— Мне снилось, будто гуси-лебеди принесли нашего Ивашку на своих крыльях.
Напекла баба блинов и говорит:
— Ну, старик, давай делить блины: это
— тебе, дед, это
— мне, это
— тебе, дед, это
— мне…
— А мне нема!
— отзывается Ивашко.
— Это
— тебе, дед, это
— мне…
— А мне нема!
— А ну, старик,
— говорит баба,
— посмотри, щось там таке?
Дед полез на чердак и достал оттуда Ивашку. Дед и баба обрадовались, расспросили сына обо всем, обо всем и стали вместе жить да поживать да добра наживать.